У каждого свое небо, часть вторая
Автор - Ольга Суслина
Начало рассказа здесь - https://t.me/LVcreate/2749
Смотрящий в окно Володя молчал уже минуту. Сверлившая спину мужа Катерина и ждущий ответа Антон заметно нервничали.
Нет, отказа Антон не боялся. В конце концов были и другие государственные программы, и если покопаться, пооббивать пороги, то можно и там…
Просто Володька был лучшим в своем деле. Лучшим в городе. В стране.
А может и во всем мире.
И шансы получить результат, если за дело возьмется именно он, возрастали если не в сотни, то в десятки раз точно.
- Ты же за чужого, незнакомого человека просишь? Я правильно понимаю? - прекратил созерцать мигающий огнями в темноте город мужчина. Из-за чужой, неизвестной тебе собаки?
-Да.
- Я все равно, хоть убей, не понимаю, зачем тебе это надо, но случай и правда неординарный. Говоришь на руках привез, вместо того, чтоб самому прыгнуть…?
-Родной, - Катька не выдержала и, подскочив, обняла мужа за шею, - Ну давай, пожалуйста, а? Ты же только вчера рассказал, что экспериментальные протезы… и нужны добровольцы? И программа твоя… Испытания…
Володя обнял смотрящую на него с надеждой любимую, и попеняв Антону за использование тяжелой артиллерии в лице собственной жены, озвучил время.
Группа, конечно, уже набрана. Но он, Володя, договорится. В конце концов его разработка, его детище. Пойдут, должны пойти на встречу… Да и собак Володя любил. Сами с Катюшей о том, чтоб завести, давненько подумывают.
Благодарно кивнувший Антон широко улыбнулся. Дело за малым – уговорить Макса, но послушает ли тот его, Антон не знал. Хоть и нашел уже весомые в его понимании, цвета гречишного меда аргументы…
*****
Лежащий на грелке-матрасе Скай просыпался тяжело. Нехотя. Стонал, скулил жалобно, будто тянуло его что назад, не отпускало…
Замерший возле бокса в кресле Макс от каждого тяжелого собачьего вздоха вздрагивал. Но положенную поверх мохнатой, проткнутой иглой, соединяющейся с прозрачной трубкой, по которой медленно бежало лекарство, собачьей лапы собственную руку не убирал. Слегка поглаживая, шептал что-то. Звал.
Антон, отошедший в соседний кабинет делать рентген упавшему с пятого этажа хрипящему коту, сказал, что звать – обязательно. Потому что когда зовут, значит нужен, а когда нужен – есть повод вернуться.
Вот Макс и звал. Подманивал. Окликал по имени. Ругал немножко даже. Но это так, от волнения. Он от этого самого волнения оплетающий правую ладонь бинт зубами почти до бахромы распустил… И только когда вдруг взвизгнувший тоненько пес открыл наконец глаза – опомнился. Но говорить так и не перестал. Обещал по-прежнему. И что не бросит, и что навсегда. И про коляску еще. Но Антон говорил, что коляска – это ерунда, главное, чтоб хозяин был. И у него, у Ская, теперь есть. Не самый -самый может, все-таки собак у Макса никогда не было, но он справится. Будет стараться…
Тихо вошедший в реанимационный бокс Антон как раз эти вот обещания и услышал. И поняв, что лучше момента может и не представиться больше, решился.
Издалека, ненавязчиво. Про Катьку свою сначала, от которой женихов с отцом со старших классов в прямом смысле кулаками отгоняли. Про Володьку, мужа ее, которому он при первой встрече нос сломал, гением оказавшегося… Про опытные, пока еще на стадии проверки разработки его и возможности…
И что вовсе не из жалости. Не в обиду. Просто… работа такая – сучья. Чаще на своих ногах здоровых усыплять приносят… А ты вот сам, и на себе – спасти чтобы.
И что он договорился, и не его конечно это все дело. Но если Макс согласится… Если… А в Новосибирске вот еще собакам тоже протезы делают. Он звонил уже, консультировался. Не бионические, конечно, на принтере… Но Антон, если что, справится. Коллег подключит. И ты представь только… Скай – рядом побежит. Сам!
-Я поеду, - раздалось в ответ твердое, - поеду. Не знаю, чем заслужил, и выйдет ли что из этого. Но… Спасибо тебе… Я и забыл, что можно вот так – не одному. Чтоб кто-то вместе с тобой, не просто рядом. Скай, ты, Саныч...
И уткнувшись лицом в собачью холку, Макс впервые за эти кажущиеся бесконечными четыре с лишним месяца искренне улыбнулся.
*****
К Центру Хирургии и Протезирования подъезжали молча. Вцепившийся до боли в сведенных пальцах бледный, боявшийся верить в хорошее Макс и серьезный, понимающий, что ни к чему слова сейчас, привычно крутящий руль Петр Александрович.
Вынутое из багажника кресло привычно щелкнуло, ставя на место расслабившиеся в сложенном состоянии механизмы. Макс перевалился легко. Руки-то почти зажили. Правда дрожали сейчас так, как никогда до этого…
Но Саныч рядом, как танк – надежный, молчаливый. Дверь перед ним открыть хотел, а она сама отъехала.
А на стенах плакаты – руки, ступни механические. Шестеренки, в которые вместо проводов сосуды вплетены… Макс почему-то Железного человека из страны Оз вспомнил. Санычу сказал. Посмеялись тихонько.
А Володька этот Антонов – ничего такой. Глаза цепкие, очки узкие в золотой оправе. Нос… с горбинкой, не соврал Антон, и правда, видать, сломанный был.
И кабинет у него под стать. Механизмы кругом, проектор, шестеренки-шарниры…
Скелет человеческий, проводами вместо вен оплетенный – у Макса похожий в школе, в классе биологии стоял. Может попроще только, не такой вот весь навороченный.
А Саныч в кожаном кресле утонул почти – видно, что неудобно сел, но терпит, не отвлекает, не шевелится. И Макс читает лежащий перед ним договор – там всего немеряно. Возможности, риски, ответственность...
-Учти, - вклинивается в бегущие перед глазами строки голос Владимира, - процесс не быстрый. Операций минимум три на каждую культю будет. Реабилитация…
-У меня Скай… Перебивает его Макс, - мне некуда…
-Ская я пока возьму! Ты за пса не волнуйся – вмешался сидевший до этого тише мыши Саныч.
-Да и Антон если что, подсобит, - потеплел голос у Володи, - на край даже мы с Катей подстрахуем. А вообще, по-хорошему, я договориться попробую может сюда заберем, подумать надо, - и удовлетворенно кивнув подписавшему Максу договор, широко улыбнулся. -Ну вот и славно. Добро пожаловать в программу. В понедельник к семи ждем в четвертом корпусе. С вещами.
*****
В машину садились, как и сюда ехали – молча. Разве что Саныч достал с заднего сиденья дразнящий запахом свежей сдобы, завернутый в целлофан, промасленный бумажный пакет.
-Вот, Аннушка моя с утра напекла. Сказала пирожки от нервов хорошо помогают. Вот эти - с капустой, а те, что с защипами – с мясом…
Максу с мясом очень понравились. Пока до дома доехали, он целых три съел. И нервы, действительно, успокоились. То ли и правда от пирожков, а то ли от зародившейся в душе робкой надежды. Хотя в Володино, – «При хорошем раскладе и на скалы свои снова залезешь», – верилось конечно слабо.
*****
Тыкающийся носом в протянутые ладони Скай счастливо повизгивал. Его вилявшая из стороны в сторону вместе с хвостом, висящая на собранной из жгутов и колес коляске задница дрожала. Передние лапы скребли пол, а с высунутого, пытающегося дотянуться и лизнуть хохочущего Макса хоть куда-нибудь языка капала прозрачная слюна.
-Ну все, все, хорошо! Я тоже соскучился!
Ну прекрати, успокойся… Скай!
Но пес и не думал успокаиваться. Соскучился же, три недели целых не видел – какое уж тут спокойствие? Вот и скулил потому, подскакивал и, не совладав с собственной радостью, все-таки перевернулся на спину, утягивая за собой с крутящимися в воздухе колесами собственную коляску.
-Да у нас тут, как-никак, авария? - заглянул в палату улыбающийся в накинутом на плечи белом халате Антон. Хлопнул по плечу примостившегося на стуле улыбающегося Саныча, крепко пожал протянутую руку Макса.
Помог барахтающемуся на полу Скаю вновь принять горизонтальное положение.
-Ну рассказывай! Как оно? Нет, мы с Катькой у Володьки, конечно, уже все выпытали, но из первых уст же… Давай уже не томи!
Макс томить не стал. Самому не терпелось. И сдернутое сильной рукой на пол белое казенное одеяло открыло то, во что самому еще до конца не верилось.
А раздавшийся дружный Антона и Саныча вдох подсказал, что и они не способны сразу поверить до конца.
Да и как тут поверишь, когда только в кино и видел! А теперь вот – в жизни.
И от блестящих, переплетенных проводами-венами деталей глаз не оторвать. И врастают железные полосы новых ног в теплую, человеческую кожу. В волокна мышц, в нервные окончания. Переплетая между собой живое и механическое.
Сращивая, стягивая, продолжая…
Считывая посылаемые надорванными, когда-то ставшими теперь литыми железными мышцами, испускаемые мозгом управленческие сигналы…
Сгибая, двигая, поворачивая… Делая невозможное – возможным!
- Встать… Антон откашлялся, сглотнул, уча заново воспроизводить звуки осипшее горло, - Встать сможешь?
И через минуту стоящий неуверенно на собственных ногах Макс, по-сыновьи крепко обнимает не удержавшегося, пустившего слезу Саныча.
А опустившийся на колени возле успокоившегося, притихшего Ская не прекращающий улыбаться Антон шепчет трепещущее собачье ухо - Ну все брат! Осталось дело за нами…
*****
Весна в этом году пришла рано. Вот вроде только набухли, нахохлились на стряхнувших зимний сон ветках почки-кубышки. А через неделю уже вместо них листва сочная распустилась. От медового запаха цветущих яблонь кружилась голова. А от безбрежной, ярчайшей синевы разлившегося над городом неба перехватывало дыхание.
Макс улыбнулся. Развалившийся у ног Скай одобрительно гавкнул.
-Ну что, готовы? Не передумал? - выглянул из кухни сжимающий в руках дымящуюся кружку Саныч.
-Максим, может и не надо? Следом за мужем вышла взволнованная Анна Константиновна. Мы же и так, без доказательств… Ты ведь как сын нам.
-Я аккуратно, теть Тань, ну правда. Мне для себя. Вот здесь, - постучал Макс по собственному лбу, - Чтоб до конца отпустило… Надо.
-Да все хорошо будет! - поцеловал разволновавшуюся свою Аннушку Петр Александрович, - Пойдемте уже. Антон вон пишет – выехали. Значит и нам пора.
Скай в машине головой на Максовы колени улегся.
Вживленные Антоном в задние лапы, напечатанные на чудо-принтере протезы прижились, как родные, и больше не беспокоили. Смотрелись, правда, потешно, как торчащие из пушистого окорока, обглоданные, с блямбой на конце костяшки, но Скаю вроде нравилось.
Не сразу, конечно, приноровился, да и зад вихляющий они с Антоном сложенным пополам Максовым шарфом страховали. Но с каждым днем, с каждым новым шагом пес все увереннее переступал.
А сейчас, вон, и вовсе – бегает, бед не знает!
Макс потерся лбом об рыкнувшую от удовольствия собачью морду, чихнул шутливо.
Встретился в зеркале взглядом с улыбающимся Санычем. Подмигнул. И Анне Константиновне, на него с материнской теплотой поглядывающей, уверенно улыбнулся.
Надо же, - про себя подумал, - чужие ведь люди, а роднее-то у него и нет никого! Каким чудом на пути его в нужный момент оказались... Чем он счастье такое заслужил ?!
В глазах предательски защипало. А задремавший под поглаживающей его рукой Скай нервно дернул ушами – следит, чувствует…
Хоть и прикрыл медовые глаза веками.
Из машины выходили под Антоновское улюлюканье. И Володькино – «Вас не дождешься!», правда после Катюшиного тычка дополненное – «Хотя, конечно, это мы рано приехали...».
Макс не выдержал и заржал, как конь. Катьку хохочущую подхватил, покружил и мужу вернул – воспитывай, воспитывай! А то, как начнет умничать – зубы от скукотищи сводит!
-Народу-то сколько! - воскликнула Анна Константиновна, - неужели все полезут?!
-Не все, - посерьезнел Макс, все-таки высота не всех к себе подпускает - но многие.
И задрав голову, посмотрел на возвышающуюся над ними гору. Не Эверест, конечно, не Белуха на Алтае. Так… Скаленный детеныш метров под триста в высоту.
Но для Макса и это сейчас, как крайний рубеж.
Снаряжение в рюкзаке у Саныча. Старое, привычное. Руки каждую выбоину, каждое волокно на тросе узнают.
Первая веревка. Запаска. Страховка.
Карабины блестящие…
А люди вокруг толпятся. Переговариваются шепотом. Смотрят на торчащие из-под шорт, обутые в яркие кроссовки механические ноги…
Но Максу до чужих – нет дела.
А свои, - обвел взглядом и Саныча с Аннушкой, и Антона, Катюху, Володьку, Ская радостно лающего, туда-сюда гарцующего, - свои улыбаются.
Ни одним вздохом сомнениям пробраться в уверенные взгляды не дают…
И Макс подтягивается.
Цепляется пальцами за выступ. Перехватывает. Расставляет ноги, упираясь носком кроссовка в расщелину.
И колено металлическое, полусогнутое. Держит. Пружинит. Дает переступить. И вторая нога – упор. А руки выше тянут. Сила толчковая.
И до земли уже метров десять, не меньше!
А толпа зевак снизу все больше.
И слышится вдруг из нее – Бруно!? Серег!! Это же Бруно?! Ты ж сказал, его машиной на смерть сбило!? Бруно!!! Сюда иди!!!
А Скай застыл. Рычит предупреждающе. И зависший на скале Макс - одной рукой в воздухе.
А вот Антон с Санычем не теряются.
На поводок пса берут, с двух сторон телохранителями окружая, а не желающего успокоиться чужака Антон, спустя минуту, в сторону уводит. И Макс почему-то на Володькин нос сверху смотрит, хотя нет… Обошлось.
А тот, который Серега – лицом серый. От взглядов то на него, то на «собаку насмерть сбитую», которая сейчас живее всех живых у скалы скачет, видно, что провалиться под землю хочет. Может потому и исчезает, впопыхах расталкивая локтями толпу пытаясь скорее пробить себе путь.
А они остаются.
И Макс, и Скай, и Антон, Володька с Санычем с женами. И скала холодная, на которую Макс, чтоб себе что-то доказать, полез.
А небо там, выше – синее, чем если снизу смотреть.
-Лезь! - шепчет, - Выше! Еще выше!! - зовет.
Но Макс вдруг отворачивается.
И страховочную веревку вниз кидает. И прыжками, пружиня, вниз – на землю.
К облегченной улыбке Анны Константиновны, к гордому за проделанную работу Володьке. К таксисту пожилому – Санычу, что за последние полгода вторым отцом стал. К хохотушке Катьке. К Антону.
Пускай кто-то другой теперь ладони в облаках купает, - думает. У него, у Макса, отныне – свое небо.
Разное: беспокоящееся, гениальное, заботливое, смешливое, драчливое.
И родное. Теплое, плещущееся гречишным медом в смотрящих на него с обожанием глазах Ская.
Автор: Ольга Суслина
